 |
| ru |
 |
18-08-08 @ 03:22
Рожденный Богом  
Магия и меч ...
|
Магия и меч
Солнце давно успело скрыться в дымке заката, больше того, уже готово было выступить в новый путь. Но никто из заключённых под куполом тьмы в тот час не мог даже предположить, сколь близок рассвет. Да и времени на всякие там предположения у них не было.
Эльфийское воинство, условно говоря воинство – некоторые из Стражей и те, кто присоединился к ним по дороге – яростно атаковало врата своей же столицы. Впрочем, полуразрушенная ныне арка, никогда не знавшая створок, вряд ли могла быть предметом этого противостояния, но именно из-под неё с попеременным успехом выгоняли друг друга защитники и захватчики. Ни конца ни края этому видно не было, и если объяснение действий эльфов укладывалось в двух словах – “отвлекающий манёвр”, то причины ослиной упёртости интервентов так и остались неизвестными.
Тем временем в глубине тьмы, окутавшей город, сражались собственно те, от кого и отвлекалось внимание, вполне успешно, следует признать, но всё же не полностью.
Чёрная тень метнулась от стены. Это было последним, что она сделала. Тяжёлый меч, завершая круг, аккуратно снял с плеч рогатый шлем вместе со всем его сомнительным содержимым. Из-за угла выскочили ещё двое. Размахивая алебардами наподобие ветряков, они попытались обойти воителя с двух сторон, но Торвальд одним точным движением укоротил обоих ровно вдвое.
Удар. Отход. Пригнуться. Выпад. Удар. Обвод. Ложное движение. Туфу ты, не повёлся. Тогда отступить и пульсаром его. А вот и следующий.
Следующий этот был не так проворен, потому Дезмонд обошёлся одним выпадом. Меч вошёл точно между воротником и шлемом. А вот выходить оттуда не спешил. Враг начал падать. Полуэльф рванул вверх и на себя: клинок освободился, но слишком поздно, чтобы блокировать удар очередного противника. Дезмонд отпрянул назад. Грудь обожгла резкая боль. Впрочем, нападавшему пришлось куда хуже: удар Силы, не успевшей даже оформиться в заклинание, смял его доспехи, как скорлупу. Н-да, неизящно вышло.
Несколькими шагами дальше в неровный штабель сложилась ещё троица ворогов, запечённая в доспехах Огненным Вихрем Эльдиора. Остальные эльфы тоже не скучали. Ещё трое, нет четверо, лежат.
Заметив, что больше никто не нападает, отряд поспешил дальше.
– Дез, ты ранен, – счёл своим долгом уведомить воитель, оглядев товарища.
– Ну надо же, а я не заметил, – изумился тот, набегу латая рану заодно и рубашку. – Ничего, царапина.
Поблуждав ещё немного меж домов и деревьев, меж развалин и обугленных остовов, если быть точнее, воины оказались на главной площади. Никаких радуг в данный момент на ней не наблюдалось, вода в фонтанах искрилась ядовитой зеленью, отражая свет, изливавшийся из окон дворца.
– Как будем штурмовать? – пожелал знать Торвальд, рассматривая балкон в шести саженях над собой и тяжёлые створки парадного входа впереди.
– Идём через сад, – предложил Эльдиор.
– Идите, – согласился Дезмонд, – встретимся в тронном зале.
Эльф кивнул. Воины, следуя за своим командиром, скрылись среди деревьев. Маг за ними не спешил.
– Ну а мы? – поинтересовался воитель, успевший уже достаточно изучить фасад дворца, чтобы с полной уверенностью заявить, что с этой стороны он совершенно неприступен. Даже вязы раскинули свои ветви предусмотрительно далеко, так что использовать их в качестве штурмовых башен не представлялось возможным. В общем, кроме как по воздуху… Одного взгляда на примолкшего и сосредоточенного товарища, Торвальду хватило, чтобы понять, что он не ошибся. Через мгновенье его догадку подтвердил и разогревшийся талисман.
А ещё через мгновенье непреодолимая сила мягко оторвала воина от земли и всё быстрее повлекла куда-то вверх и вперёд, высоко вверх, далеко вперёд, так, что расстояние до балкона вскоре стало неуклонно возрастать. Дезмонд что-то прошипел: магический полёт резко сменил направление и завершился полной остановкой где-то в сажени над мраморным полом, далее последовало обыкновенное падение.
– Дьявол, – выругался воитель, поднимаясь.
– Он не виноват, – честно сознался молодой маг, тоже не слишком удовлетворённый результатами своего колдовства.
Тронный зал был разрисован всевозможными магическими символами, пол и стены, и даже потолок, гобелены сорваны, листья с хрустальных люстр наполовину облетели. Эль-Гилэт нестерпимо сияла в противоположном конце помещения, в её неровном свете по стенам и потолку металась угрожающая тень, что-то дымило и искрило. От скопившейся в зале мощи воздух казался вязким. А вот стая фейрболов, хищным, но неровным клином нёсшаяся из его глубин, необходимой частью ритуала являлась вряд ли.
Ещё раз увидеть рассвет. Рассвет, встающий над её страной. Солнце, побеждающее мрак. Ещё хотя бы один раз. Пусть последний в её жизни. Но не последний для Энии. Алатиэль молилась о том, чтобы настал рассвет. Чтобы Дезмонд успел.
– У меня всё готово, Ваше Высочество. Что, не передумали? – Деймос, поигрывая кривым кинжалом, подошёл к принцессе, восседавшей на троне.
– А напомните-ка мне условия, – промурлыкала Алатиэль. Чародей споткнулся, брови его уехали куда-то под забрало. – Я долго думала… – эльфийка постаралась принять более раскованную позу, что с привязанными к подлокотникам руками было весьма затруднительно. Деймос немного поморгал, подошёл ближе.
– О чём же Вы думали, расскажите, – в тон принцессе пропел он и нежно коснулся пальцами её щеки. И какой нехороший бог придумал этих прекрасных пленниц невинным захватчикам во искушение?! – Я с удовольствием выслушаю Вас, и не только выслушаю, буде Вам угодно занять меня чем-нибудь ещё, ведь Совмещение продлится ещё часов шесть…
– Я думала, какое Вы ничтожество, – в голосе эльфийки снова зазвенела сталь. – Не прикасайтесь ко мне!
Чародей изумлённо глядел то на свою перчатку, вдруг покрывшуюся искрящейся корочкой льда, и теперь валявшуюся перед ним на полу, то на собственную руку, обожжённую магическим холодом.
– Значит киска показывает коготки, – прошипел Деймос. – Но Вы правы, тянуть время не имеет смысла. Всё будет так, как Вам угодно, – чуть поклонился он и поднял руки для заклинания.
Но вдруг сзади донёсся звук падения, приглушённые чертыханья. Чародей обернулся: на балконе двое. Самоубийцы. Этот недобитый маг, да и полуэльфа он уже определённо где-то видел. В воспоминаниях короля? Неважно. Раз уж они так хотят умереть…
Деймосу понадобилось несколько секунд, чтобы преобразовать уже начавшееся колдовство. К тому же обмороженная рука давала о себе знать.
Чем дальше летели фейрболы, тем сильнее их шатало. При попытке вылета на балкон, половина из них расплескалась о стены и уцелевшие рамы, вторая – о поставленный Дезмондом щит. Уже ставшее привычным золотистое тепло разливалось по телу мага. Скрываясь за дымовой завесой, добрым напоминанием о первой отбитой атаке, друзья поспешили проникнуть внутрь.
– Дезмонд! – крикнула принцесса, тщетно вглядываясь в смутные очертания фигур в дыму.
– Нет, что Вы, просто кому-то из Ваших подданных не хватило терпения дождаться кульминации. Что ж, они погибнут немедленно, как и хотели, – пояснил Деймос и в глубину серой завесы нырнула ещё стайка фейрболов, что-то громыхнуло, дыма стало ещё больше. – А насчёт Вашего обожаемого рыцаря не беспокойтесь. Его там нет. Скай о нём позаботился. Дезмонд мёртв. Эй, я сказал Дезмонд, а не Вы! – не на шутку встревожился злодей, увидав как исказилось лицо принцессы.
– Вы лжёте, – с трудом выдохнула она.
– Разумеется, он лжёт! – выкрикнул полуэльф, появляясь в зоне видимости. Долгий взгляд, которым одарила его Алатиэль, заставил сердце юноши совершить сальто: в глубокой синеве впервые за последние дни засиявших глаз он за миг прочитал то, что не сказать и тысячей слов: что он ошибался, что весь мир ошибался, что весь мир – сплошная ошибка, не ошибка лишь тот поцелуй, единственный, и в свою очередь сказал…
Сказал бы, если бы ледяная молния, растроенной плетью протянувшаяся через зал, совершенно беззастенчиво не напомнила бы ему о реальности. Пожалуй, она сама и стала бы последней реальностью в бурной, но краткой жизни полуэльфа, если бы с его рук, самовольно, не дожидаясь никакого приказа, ни сорвался огненный шар. Молнии скрутились вокруг него тугой спиралью и, соприкоснувшись, аннигилировали. Взрывной волной спасителей чуть не вышвырнуло с балкона, но Дезмонд успел прикрыть себя и товарища. Впрочем и Деймос, рисковавший куда как сильнее, ведь с его стороны земля начиналась ровно в десять раз позже, сумел воздвигнуть щит над собой и сферой. Об Алатиэль он, конечно, не подумал, зато это сделал кто-то ещё, причём если бы у кого-нибудь хватило времени разглядеть накрывший её щит, он непременно заметил бы, что тот отличается от обоих других прям таки всем, но в основном тем, что был порождением Истинной магии.
– Вы, сударь, крайне невежливы! – укорил ворога Торвальд в надежде продлить возникшую паузу. – Разве Вас не учили, что сначала положено зачитать нам декларацию Ваших злодейских намерений и лекцию о том, почему мы, жалкие и убогие, никак не сумеем Вам помешать, а потом уже швыряться чем ни попадя?
Подействовало, Деймос задумался:
– Учили где?
– Где-где?! А где Вас страны чужие захватывать учили?
– Ах мы шутники, – дошло до чародея, – ну тогда сейчас посмеёмся!
Он хлопнул в ладоши, при этом сильно ушибив правую руку о левую перчатку, двери, находившиеся слева от трона распахнулась, но тут же захлопнулись, сметя на своём пути самых проворных из воинов захватчика. Чародей недовольно пошевелил бровями – двери жалобно скрипнули, но не шелохнулись. Дезмонд протянул к ним руки, чтобы легче удерживать заклинание. По створкам, сковывая их, медленно пополз лёд. На который тут же обрушился пламенный шторм. На который полуэльф ответил шквальным ветром, заморозив сразу полстены. На что ворог бомбардировал лёд фейерболами. Которые молодой маг…
Пока все присутствующие были увлечены исключительно дверьми, которые, про между прочим, от объединённых усилий волшебствующих ничуть не пострадали, Торвальд бочком-бочком пробрался почти к самому трону.
Но тут, неожиданно для всех, отворились двери с противоположной стороны, и оттуда хлынули воронёные воины, только почему-то спинами вперёд. Впрочем, вполне понятно почему – следом за ними появились эльфы. И началась битва. Обоим магам как-то резко стало не до дверей.
– Освободите меня, я тоже буду драться! – немедленно потребовала Её Высочество.
– Не смейте, а то ведь действительно будет! – предостерёг потенциальных освободителей Эльдиор. Принцесса надула губки.
Дезмонд тем временем, плюнув на двери, которые в конце концов заклинило, стал пробираться непосредственно к ворогу и уже преуспел в этом начинании… очень неудачно, так как тот как раз закатил очередной фейерверк из молний и огня. То, что от его усилий страдали в основном его же воины, Деймоса ничуть не смущало.
Хорошенько попрыгав и покувыркавшись, полуэльф всё же сумел избежать встречи с творениями супостата. Теперь пришло время атаковать. Но боевой пульсар по всем правилам оптики срикошетил от чёрной брони чародея и окончил свой краткий век, столкнувшись с витой колонной, не причинив при том ни малейшего вреда ни ей, ни врагу.
Ещё один обмен магическими любезностями… У него же доспехи заколдованы! Но на правой руке не было перчатки, это молодой маг успел заметить. Только бы прицелиться получше… Нет, пульсаром не попасть. Придётся вспоминать ещё что-нибудь полезное из Истинного…
Да, вспомнить что-нибудь полезное неплохо, но не когда в радиусе трёх шагов от тебя самоотверженно фехтует пар десять. В самый ответственный момент чей-то отведённый на замах меч ненароком чуть не поделил Дезмонда пополам. От чего колдовство, разумеется, сорвалось. Вышел только оглушительный хлопок. Но и его оказалось достаточно: многократно отражённый от стенок шлема, звук молотом ударил Деймоса по голове, заставив замереть и морщиться от боли. Поток магического огня прервался.
Воспользовавшись передышкой, Дезмонд одним ударом освободил ближайших к нему эльфов от партнёров по фехтованию. Впрочем, те мгновенно нашли себе новых. И не по одному. Превосходство было явно на стороне противника. Дезмонд понял, что медлить больше нельзя.
Молодой маг поднял жезл Энии. Янтарная сфера вспыхнула, медово-золотистое сияние разлилось по залу, смешиваясь с ядовито-зелёным. Все замерли. Даже дышать позабыли. В абсолютной тишине Дезмонд медленно опустил руки, направив жезл на Врага, и прикрыл глаза, готовясь унестись в потоке Силы древнего талисмана. Сфера медленно угасла.
Дезмонд стоял. Ничего не происходило.
Вскоре не дышать всем надоело. Не дождавшись никакого развития, замершие начали потихоньку отмирать и припоминать, что они собственно не постоять-поглазеть здесь собрались, ну а припомнив, продолжать прерванный бой.
Дезмонд стоял. Ничего не происходило. Не было знакомого ощущения тепла, никакой дружественной Силы, никакого дикого луга… Ничего.
Ворог наблюдал с интересом.
– Ну что не так, леший тебя побери! – маг потряс артефакт, пытаясь привести его в чувство – не помогло. – Ветер, пламя, твердь и волны призываю…
– Не надо, Дез! – нашёл время взмолился Торвальд как раз между разрубанием одного противника и шинкованием другого. – Это опять на три часа!
– О том я даже не думал! – успокоил его товарищ и тут же обрушил на непокорный артефакт Формулу Освобождения. Эффекта ровно ноль.
– Что ты делаешь?! – не выдержал наконец Деймос. Где же он раньше видел этого мальчишку? Да, в воспоминаниях, но в своих собственных.
– Будто не видишь, – огрызнулся полуэльф. – Тебя изничтожаю!
– А-а-а, – протянул ворог, – заметно. Как закончишь, скажи. Хотя нет, смотри и учись, как надо! Впрочем, тебе уже будет всё равно…
Чародей поднял руки для решающего удара. Дезмонд встретил его взгляд.
– Не думай, что это будет легко.
О да, вот теперь Деймос его узнал, эти глаза тёплые, как солнечный луч, задремавший на сосновой коре, полные дерзости и решимости, нет, не было тогда никакой дерзости, был страх. Страх ребёнка, вдруг оказавшегося в темноте, в неизвестном месте, в одиночестве. Он сидел на земле и сжимал рукой опухающую руку. Первопроходец…
– А знаешь, я не убью тебя сейчас. Ты сам себя убьёшь. За то, что сотворил с этим миром. Помнишь, тьму, застывшую во льду в свете умирающего солнца. И цветы, синие, плоские, будто нарисованные. Это был мой мир. И ты связал его со своим. Ты создал путь, по которому я пришёл. Ты показал мне дорогу сюда. Ты. А теперь, прости, у меня ещё есть дела.
Воронёные, почему-то в упор не обращавшие внимания на мага, тем временем теснили эльфов повсюду. Торвальд единственный сумел удержаться недалеко от Эль-Гилэт.
Деймос не спеша обнажил кинжал и, небрежным жестом отшвырнув с пути сражающихся, с очевидными намерениями направился к Алатиэль.
“И буде герой довольно бесстрашен и силён, и буде довольно велика вера его, Великие Духи, хранители Неугасимого Пламени, даруют ему Силу для подвига, то единственное спасение, которого сочтут достойным этот мир”.
Вот он схватил принцессу за руку. Путы, державшие её на троне, тут же пали. Вот тащит к сфере и рядом нет никого, кто мог бы ему помешать.
Дезмонд сбросил с себя оцепенение.
“…то единственное спасение…”
– Леший всё побери, почему не работает?! – теперь маг даже не мог атаковать врага, опасаясь задеть принцессу. Если бы как-нибудь не допустить его к Эль-Гилэт. Если бы её… Но уничтожить сферу невозможно, только… Миг и всё встало на свои места: вот почему золотистой Силы больше не было – её поглощала мощь сферы.
– Торвальд! Жезл Энии и Эль-Гилэт настолько однородны, что, если привести их в соприкосновение с достаточным импульсом, произойдёт аннигиляция!
Нет, поймать-то кинутый в него жезл воитель поймал, но вот что с ним предполагалось делать…
– Разбей сферу! – перевела Алатиэль, одновременно рванувшись из рук Деймоса и с размаха наступив ему на ногу. Чародей озадачено смотрел на свой металлический сапог и пинающую его принцессу.
– Вам не больно? – участливо осведомился он, но вдруг, вспомнив, что сейчас должно произойти, оттолкнул эльфийку и кинулся к сфере. Слишком поздно.
Торвальд размахнулся и опустил жезл. Брызнул жидкий свет и осколки. Мириады золотых и зелёных искр закружились в сияющем смерче, поднялись к потолку, временно замещавшему небеса, и сквозь оный. Брызги стекла наоборот посыпались на пол. Мгновенье, и всё угасло. Зал погрузился во тьму. Ещё один миг и рухнул, истаял, развеялся защитный купол, пролив на Энию ослепительно яркий предрассветный мрак. За провалами разбитых окон густой благородной синевой вспыхнуло небо.
Деймос понял, что проиграл, это трудно было не понять. Он бросился назад, за трон, туда, где разбитые окна не служили достойной преградой между залом и пустотой над волнами Серебристой.
Дезмонд, Торвальд, Алатиэль, ещё кто-то из эльфов, оказавшихся поблизости, кинулись за ним, но чародей не стал их дожидаться – не замедляя шага, выбежал из зала и, совершив тройное сальто, исчез за краем балкона.
Мгновенье все стояли как вмёрзшие в пол, глядя на светлеющее небо там, где только что ещё находился враг. Но тут небо закрыла чёрная тень. Дракон, Сеющий Ужас, пронёсшись перед ними, разворачивался, заходя на второй круг. По спине его, цел, невредим, карабкался Враг. Скай набрал побольше воздуха: никто и шелохнуться не успел, как дыхание дракона окатило всех… рассветной свежестью. Н-да, а заклинание-то ещё действовало.
Про которое Деймос ничего не знал, но в ситуации сориентировался мгновенно. Скай зашёл на третий круг.
– Приятной вам победы! – прошипел чародей и от души добавил к пожеланию волну магического огня, скрываясь за которой и перебросил дракона домой, в свой замерзающий мир.
Дезмонд выкинул вперёд руки, активируя щит. Волна пламени схлынула, оставив после себя закопчённые внешние стены, но внутрь не прорвалась.
В этот миг небо Энии, наконец свободное и от купола и от вражеской авиации, пронзил первый луч долгожданного рассвета.
Позади принцессы что-то тяжело рухнуло на пол.
Алатиэль обернулась, медленно, как во сне. Дезмонд лежал на спине, раскинув руки, закрыв глаза. Светлые волосы разметались, рубаха распорота на груди и залита кровью. Дева бежала к нему, целую секунду, бесконечно долгую, вязкую, а вокруг неё мириадами осколков разлетался мир.
Эльфийка упала рядом Дезмондом на колени. Схватила его руку – на пожатие юноша не ответил.
Ему было не до того: он как раз смотрел, как в густую багровую мглу опускаются мутные пятна зелёных солнц. Пустота разливалась в груди, холодно и гулко, всё медленнее билось сердце. Ледяная пустота, ни вздохнуть, ни пошевелиться, а пол, он твёрдый и неудобный аж жуть.
Ничего больше не было вокруг. Исчезло всё, даже воздух. Алатиэль пыталась вдохнуть и не могла. Пустота жгла лёгкие.
А где-то, невыразимо далеко, в прошлом, среди осколков мира, что-то гремело и бренчало: исполнившись энтузиазма, эльфы методично добивали врагов, впавших в панику с бегством своего предводителя. Как громом поражённый, стоял Торвальд, и медленно-медленно, как сквозь густой кисель, падала на пол пустая оправа разбитого жезла. Кто-то подбежал. Что-то говорили. Волос касался лёгкий ветер. Что такое ветер, если воздуха нет? Если ничего больше нет? Если ничего уже не может быть? Медленно, но неотвратимо по балкону полз никому не нужный теперь рассвет.
– Моя госпожа! Принцесса! Алатиэль! – Эльдиор пытался отстранить деву, но её здесь не было, она была там, среди пылающих осколков погибшего мира, она не могла слышать, не могла двигаться, только сжимать холодеющую руку, только смотреть в пустеющие глаза… – Алатиэль, ты мешаешь!
Торвальд подошёл сзади, бережно поднял девушку на руки, мягко, но настойчиво разжав её пальцы, отступил на несколько шагов. Она уткнулась лицом ему в плечо. В мыслях девы была пустота. И встающий над пустотой, сжигающий всё рассвет.
Этого мальчишку, совсем ребёнка, лет шестнадцати, Торвальд заметил ещё до начала боя. За свою жизнь воитель перевидал довольно чародеев, а этот явно был из них: увешан всякими побрякушками, короткий меч пристёгнут под левую руку, чтобы колдовать не мешал – перевидал многих: старых и молодых, теоретиков и практиков – но выпускать на поле битвы такого вот безусого юнца было просто возмутительно со стороны Академии.
Впрочем, повозмущался и забыл, не его это дело. А вспомнил лишь, когда эта туманная тварюга, беспрепятственно пропускавшая сквозь себя его меч, но довольно чувствительно порвавшая ему бок своей куда как материальной лапищей, не смутившись даже прекрасной кольчугой, когда эта тварюга, щёлкнув своей, на взгляд Торвальда, излишне зубастой пастью в непосредственной близости от его единственного носа, резко переключилась на того самого мальчишку.
Причём его меч сквозь зверюгу не прошёл, увязнув глубоко в глазнице, что заставило тварь лишь досадливо поболтать головой, прежде чем вновь броситься в атаку. Но за это краткое время маг успел, как он сам позже объяснил воителю, телепортироваться на некоторое расстояние и, пока бестия за ним бежала, “забацать одно заклинаньице”.
Тварь взвилась в прыжке, нацелившись порвать горло наглому колдунишке, но, едва коснувшись мага, вспыхнула, беспорядочно задрыгав всеми лапами, да так и истаяла, разошлась белым дымом. Только меч по кольчуге зазвенел, оставив живописный оттиск оголовья у хозяина на лбу.
Потом Торвальд безучастно наблюдал, как мальчишка прокладывает себе путь среди вражеских воинов, прорываясь к раненному ему, как что-то шепчет, жидким льдом заливая рану, как кругом на миг стало пусто и темно, совершенно пусто, абсолютно темно и очень холодно, как потом они очутились в лазарете и мальчишка куда-то исчез.
Через пару часов выяснилось, что воин был больше оглушён – рана же оказалась из разряда глубоких царапин – в чём не последнюю роль сыграло странное чародейство мальчишки, впервые пробудившее приснопамятный зелёный камушек. А засевший в боку коготь быстро извлекли, заботясь скорее о его, бесценного, сохранности, чем об оной раненого. Впрочем, воитель не жаловался, потому как был относительно здоров уже к вечеру. Обидно было лишь, что вся потеха, когда враги дрогнули и побежали, прошла без его активного участия.
Так что бой тот окончился с большинства сторон удачно для всех, кроме убитых и врагов, разумеется. Но спасителя своего и героя прошедшей битвы Торвальд сумел отыскать только дня через три – сутки после боя Дезмонд, а это был никто иной как полуэльф, провёл неотлучно волшебствуя над особенно тяжело раненными, последующие двое – наедине с подушкой. Ну а отыскав, немедля изъявил намерение по первому же знаку отдать за него только что спасённую жизнь, против чего молодой маг решительно возражал, а затем поклялся в вечной дружбе, которую мальчишка с благодарностью принял. Хотя какой там мальчишка, случилось это всего с год назад, просто выглядел полуэльф тогда бессовестно молодым. Только по совету своего нового друга отпустив усы и бородку, стал смотреться поприличней, впрочем ненамного...
И вот он лежит на холодном полу, и что все те клятвы? Кого рубить? От кого заслонять собой?
Эльдиор разорвал пропитанную кровью рубаху. От этого резкого движения и не подумали шелохнуться переплетшиеся цепочками два цветка-талисмана: плоский синий трёхлистный и серебряный, чьи длинные лепестки медленно тлели, роняя искры, отдавая своё тепло бьющемуся ещё сердцу. Этот второй цветок эльф сорвал и, моментально спалив до крошечного уголька, отшвырнул прочь, первый же высоко поднял над головой.
– Смерть, – провозгласил маг, его благоговейно слушали. – Он ранен давно, яд подействовал уже. Я ничего не могу сделать, – нет, Эльдиор всегда был прилежным учеником и заклятие, изолировавшее цветок, от его внимания не ускользнуло, просто... – Дезмонд должен был стать нашим Повелителем, явившись из Тьмы в час нужды, чтобы спасти нас, но смерть он принёс себе, – то что цветок совершенно безвреден, эльф прекрасно понимал, главное, чтобы не поняли другие, а навредить он как-нибудь сумеет и сам …
– Довольно с нас мёртвых Повелителей, вон их целая усыпальница, – как гром пронёсся властный голос, и эхо, исполнившись торжественности, размножило шаги. Истинный маг, шествовавший через зал, и пальцем в его сторону не пошевелил, но в том, что Эльдиор не по собственному желанию отлетел к стене, по которой безвольно и сполз, никто не мог бы усомниться.
Ирдис опустился на колени рядом со своим учеником. На ладони эльфа крошечный уголёк, собираясь по искорке, вновь обращался в прекрасный цветок.
Алатиэль ничего этого не слышала, без воздуха нет звука. Первым, что пробилось к её сознанию из-под осколков рухнувшего мира, был голос, спокойный и насмешливый, голос, которого она уже не чаяла услышать, голос, который вернул миру форму и краски:
– Эй, Торвальд, это моя принцесса!
– Так забирай, – пожал плечами великан, но передавать ценный груз с рук на руки раненому не решился – осторожно опустил девушку на пол.
Заключив Алатиэль в объятья, Дезмонд мог бы простоять ни одну вечность, только вдруг многострадальная рубашка на его плече стала мокрой и горячей. Мягко отстранив деву, он взглянул ей в лицо. Оно было счастливым, невыразимо счастливым, перемазанным кровью и слезами, сияющим, как показавшееся из-за гор солнце.
– Алатиэль, – нежно прошептал полуэльф, – что ты, свет мой, теперь поздно уже плакать.
– Нет, – улыбнулась дева, – нет, теперь уже можно.
Позади них что-то тяжело рухнуло на пол.
Mood: wily  |
Post reply | Post reply with quote
|
 |
